Всё о платежных картах. Часть 6: российские «нулевые» и немного «десятых» — от «сберкарты» до «Мира»

Признаться честно, мы не собирались слишком уж вдаваться в исторические аспекты — было предположение, что хватит и вводной первой части, а дальше можно будет сосредоточиться на технике. С точки зрения практической сиюминутной пользы это важнее. Тем более, что интересных и слабоосвещенных вопросов такого плана на деле много — значит ими и нужно заниматься. Заодно можно и не привязываться к конкретным платежным системам — ведь технически они очень похожи друг на друга. И всяких политических тем концентрируясь на технике можно не касаться. Рассматривая же проблему в целом — нельзя: деньги — это всегда политика, а большие деньги — большая политика. Массовый же рынок безналичных платежей — как раз те самые большие деньги в масштабах конкретной экономики. Естественно, последние тоже имеют разный размер — так что и локальные системы оперируют показателями разных порядков. Но нельзя сказать, что собственная карточная система Армении нужна меньше, чем Германии — в первой меньше карт и меньше денежные обороты, так в Армении и всё меньше. Территория, население, объем промышленного и валового производства в конце концов. Пропорциональным (в пределе) должен быть и рынок финансовых услуг — а о каких-то перекосах можно говорить лишь при наличии диспропорций.

Остальные статьи цикла:

Этот момент не всем понятен — поскольку все хорошо видят окружающую действительность (ту ее часть, которая к ним непосредственно относится), но не совсем отчетливо представляют реальное положение дел даже у ближайших соседей. Развитие туризма, кстати, не всегда помогает, ибо туристическая отрасль имеет свою специфику и определенную стандартизацию, как правило стараясь «помочь» гостю чувствовать себя как дома и не слишком заботиться о местных особенностях. Поэтому данную тему решено было немного проработать. Результатом должна была оказаться одна статья — на деле перед вами уже третья из своеобразного мини-цикла. В первой мы немного познакомились с особенностями некоторых региональных рынков и местными карточными платежными системами. Во второй занялись Россией — где развитие рынка карт проходило фактически целиком и полностью под эгидой Mastercard и Visa. Причем реальное становление и развитие рынка началось уже с начала этого века, хотя какие-то предпосылки к нему появились еще во время позднего СССР — когда собственные платежные карты, совместимые с международными, уже и были запланированы. Но в 90-е этот процесс фактически прервался, а локальные системы (которые появлялись — объективные предпосылки к чему никуда не делись) в последующем «большом скачке» участия в основной массе не принимали. Почему произошло именно так — и не могло быть иначе, мы как раз и разобрались. Сейчас надо двигаться дальше. Тем более, что один проект 90-х пока еще остался за кадром — хотя он-то мог многое изменить. И даже попытки были. Почему и здесь не вышло — вопрос интересный.

Тем более, что появление такого вот исторического ответвления во многом продиктовано и просьбам со стороны читателей — которым эта тема интересна. Но сначала — немного о глобальном.

Зачем нужна своя система?

Прежде, чем разбираться, как? и почему?, нужен ответ на главный вопрос — зачем? Поскольку сделать-то можно что угодно — но не все нужно. Вспоминая предыдущие части, понятно, что в европейских странах этим вопросом не слишком задавались. Просто появились дешевые «банкоматные» карты ассоциаций местных банков, которые сначала освоили совместимость друг с другом, но только в простом вопросе получения наличных. Потом появились стимулы к их приему у торговых сетей. Такие завелись у каждого местного жителя, а комиссии у локальной системы намного ниже, чем за свою работу требуют «взрослые» международные — этот рынок нужно освоить. В том же направлении в конце прошлого века двигались многие развитые страны. В России аналогичные попытки предпринимались, однако общее состояние рынка в основном их тогда похоронило.

А в Китае рынок развивался своеобразно, так что в наступивший век страна тоже вошла практически без карт. И на свободном месте начали быстро развиваться некарточные системы безналичных расчетов — во многом даже небанковские. Этот процесс в конце десятилетия подстегнуло и появление смартфонов. Но зачем Китай делал UnionPay — тоже понятно: стране нужен был платежный инструмент, совместимый с мировой инфраструктурой. Где, в отличие от самого Китая, карты были уже очень распространены. Соответственно, и внутри можно было подобную постепенно развивать. Но держа все рычаги управления в своих руках. На всякий случай. Да и вообще — рынок огромный, населения очень много (мягко говоря), так что есть где развернуться. И то, что доля карточных расчетов на местном рынке с каждым годом растет, тоже показатель — значит угадали.

Зачем своя система России? Смотря когда. 20 лет назад была не нужна. Внутреннего рынка как такового все еще практически не было, а на международный выходить... кому и с чем? Тем немногим потенциальным клиентам, кого трансграничные операции вообще интересовали, проще было изначально «международные» карты и заводить. И это они делали еще с прошлого века — несмотря на дороговизну подобного решения. В «нулевые» во многом благодаря техническому прогрессу цены радикально снизились, да и денег стало больше, так что основной осознанной причиной завести себе карту стало как раз планируемое использование таковой в зарубежных поездках. Или просто в интернете (хотя с этим свои сложности еще были, но постепенно направление развивалось) — но тоже иностранном. На внутреннем рынке популярностью пользовались тогда интернет-суррогаты (зачастую вовсе неизвестного происхождения), а проще всего покупку оплатить было курьеру наличными.

Вообще же эмиссия карт в первую очередь поддерживалась неосознанным получением. В первую очередь — для начисления зарплаты. Предприятие заключило договор с каким-нибудь банком, карты сотрудникам выдали бесплатно — а дальше уже пусть что хотят, то с ними и делают. Пенсии и прочие социальные выплаты из бюджета — так же. Что забавно, пенсионерам Сбербанк всегда выдавал локальные карты (сначала Maestro, потом Mastercard), за пределами страны не работающие. Так что никакого проку от виртуальной «международности» не было — поскольку и ее самой не было, несмотря на логотипы. Но никому это не мешало. Да и большинству работников предприятий все равно было — что именно в банкомат запихивать. Тоже прекрасно обошлись бы и локальными картами — и именно благодаря этому во всех странах местные системы и развивались, но нам в начале «нулевых» развивать почти нечего было. Поэтому в ход шли чаще всего разнообразные Maestro, Visa Electron и прочие недорогие карты МПС.

Однако и количество карт на руках быстро росло, причем без особой оглядки на инфраструктуру. Пусть самой частой операцией внутри страны являлось получение налички в банкомате, но не реагировать на количество потенциальных карточных клиентов торговые сети не могли. А во второй половине десятилетия и потребительское кредитование раскрутилось в более-менее заметных масштабах. И кредитных карт становилось все больше — многие банки их, например, также без особых церемоний вручали всем клиентам, нормально расплатившимся с каким-нибудь кредитом. И это тоже заставляло задуматься магазины — мимо проходят деньги, которые они освоить не могут: не пошлешь же держателя кредитки в банкомат. Результатом стало то, что сначала в столицах, а дальше почти в каждой деревне, не говоря уже о городах торговые точки начали бодро обзаводиться терминалами. И интернет-магазины начали практиковать онлайн-оплату. Но все это оставалось все в той же старой парадигме — Mastercard и Visa наше все.

Может, ничего другого и не нужно? Нужно. Во-первых, чисто по финансовым соображениям. Локальные системы во всем мире популярны из-за меньших издержек. Международные системы комиссии тоже постоянно снижают (так что от десятка процентов полувековой давности давно уже перешли к единицам), но быстро это делать не могут. У них свои издержки — в том числе, и на поддержание этой самой международности. В начале нулевых это не имело значения — карты в основном и получались для трансграничных платежей, а внутри страны большинство держателей проводили максимум пару операций в месяц в банкомате: снимали получку и аванс. Прошли годы, на карты уже приходится три четверти оборота торговых сетей — и тут уже весомыми становятся не проценты, а десятые их доли. В общей сложности комиссии двух платежных систем десять лет назад в сумме достигли солидных 4 миллиардов долларов в год. Большая их часть, разумеется, оставалась внутри страны — выплачиваясь банкам-эмитентам, кои в 99% случаев тоже были российскими, но кое-что оставляли себе и платежные системы.

Понятно, что все эти издержки прячутся в цене товаров, а само по себе ценообразование розницы может быть настолько причудливым, что и 3% чаще всего погоды не сделают, не говоря уже о меньшем, но зачем их платить? Тем более, куда-то на сторону. Получила бабуля пенсию, купила в аптеке корвалол — все хорошо, но при чем тут Mastercard? Да и обработка платежа российской пенсионерки в российской аптеке каким-то американским процессинговым центром тоже выглядит несколько странно. Не говоря уже о том, что этот самый центр может спокойно одной кнопкой отключить и бабулю, и аптеку — вот это уже совсем странная ситуация. И можно долго спорить на тему частная компания — имеют право, или апеллировать к каким-то вопросам геополитики, но с точки зрения государства это не просто странная, а опасная ситуация. Тем более, прецеденты были — в 1998 году по приказу Казначейства США мгновенно перестали действовать все карты банков Югославии. У нас это прошло незаметно для широких масс трудящихся, да и по большому счету чего те карты вспоминать, когда несколькими месяцами позднее на Югославию посыпались бомбы. Но где надо — выводы сделали.

Напомним, что изначально советские планы строились на том, что внутренние платежи будут внутри страны и обрабатываться. СССР не стало — платежные системы об этих договоренностях благополучно забыли. А надавить на них позднее способов не было — рынок был маленьким и незначимым. Перестал быть таковым — все равно механизмов не появилось, поскольку сложно договариваться с тем, кто технологически держит тебя за... Понятно — за что. Есть альтернативы — можно поторговаться. Нет альтернатив? Жри, что дали — и точка. Именно поэтому почти одновременно (в 2005 году если быть точным) были приняты решения о создании собственных платежных систем в Индии и России.

Чем могло грозить отключение карточных систем в, например, России 2000 года? Ничем — ими практически не пользовались. Разве что в банкомате наличные получали пару раз в месяц в большинстве случаев. За прошедшие годы ситуация изменилась радикально. Мы уже упоминали, что в конце 1998 года Сбербанк отчитался об увеличении количества выпущенных международных карт Visa и Eurocard/Mastercard до 125 тысяч штук. Спустя 20 лет цифры остались похожими, но вот порядок стал другим — 123,5 миллиона активных карт Сбербанка по итогам III квартала 2018 года. Всего же на российском рынке тогда обращалось 268,6 миллиона банковских карт — совсем не похоже на 90-е, когда миллион воспринимался как что-то не только лишь весомое. Остатки на текущих (в т. ч. и карточных) счетах граждан, напомним, тоже выросли за тот же период с 54 миллиардов до 14 триллионов рублей. А полный объем вкладов составил 34,7 триллиона. Это те суммы, которые наличными быстро заменить невозможно — их просто столько нет. В обороте на начало года находилось всего 14,1 триллиона рублей, в начале марта объем наличной денежной массы вырос до 15,8 триллионов — и это было очень даже заметно. Во всяком случае, местами даже очереди к банкоматам наблюдались — прямо как два года назад, когда был поставлен дневной (так и не побитый) рекорд: 27 марта 2020 года из банков было выпотрошено 174,9 миллиарда рублей.

Такие колебания неизбежны в кризисные моменты, но задачей Центробанка является их сглаживание. Как было и недавно — резкое увеличение ставок вернуло назад вклады, а продолжение работы тех же карт «успокоило» и их держателей. Как 3/4 оборота торговых сетей приходилось на безналичные платежи, так и осталось. Разве что любители платить мобильником пострадали, но некоторые перешли на «Мир», а кто-то вовсю начал использовать СБПэй по QR-кодам или платежным ссылкам: за квартал объем таких транзакций вырос в шесть раз, хотя в прошлом году в среднем ежеквартальный прирост составлял около трех раз.

Но все это произошло потому, что было на что переходить. В 2009 году карт в обороте было всего чуть более 100 миллионов (да и денег — меньше), но полного их отключения финансовая система, скорее всего, просто не пережила бы. Хотя, при этом, то самое отключение оставалось еще возможным. А вот как мы дошли до жизни такой — сейчас и посмотрим.

Последний из могикан

Теоретически гости из прошлого, типа Union Card или STB свое существование официально продолжали — так что, казалось бы, тут им и все карты в руки. Практически их некому стало продвигать после дефолта 1998 года — когда с рынка ушли основные банки-разработчики, а прочие сильно растеряли позиции. Положение «Золотой Короны» не изменилось, но оно и до этого было не слишком сильным — за системой никто из серьезных игроков рынка не стоял. Хуже не стало — лучше тоже.

Из героев былых времен дольше большинства в живом и активном виде просуществовала система СБЕРКАРТ (которую не стоит путать с современным карточным продуктом Сберкарта) — истоки ее создания где-то в тех же 90-х, а работа прекращена в 2012 году. И не из-за того, что больше тянуть ее не получалось, а потому, что понадобилась модернизация. На самом деле, нужна была гораздо раньше — поскольку при запуске системы в Сбербанке собрали все возможные грабли и даже несколько невозможных. Почему и зашли в тупик, несмотря на почти монопольное положение банка, казалось бы, позволяющее многое.

Начнем с названия — до боли напоминающего кальку с BankAmericard 1958 года. Как мы уже писали, и в том случае название проекта Bank of America оказалось не совсем удачным: направление было выделено в отдельную компанию, а ребрендинг 1976 года проводился для того, чтобы дистанцироваться от крупнейшего банка США, что было нужно и на международном, и на местном рынке. Второе — чтобы привлекать к работе и другие банки, которым укрепление позиций конкретного BoA было не нужно. Visa International Service Association звучит красиво и нейтрально и ни к кому не привязано. А Interbank Card Association (из которой позднее родился Mastercard) такой гендерно-нейтральной была изначально. В Сбербанке эту историю не знали? Да знали, конечно — просто не придавали ей значения. А зря — поскольку никто из банков присоединиться не торопился. У крупных были свои амбиции, мелкие, возможно, что и согласились бы уйти под технологическое крыло крупнейшего банка страны, но эмитировать «сберкарты»... Зачем тебе это делать, если ты не Сбербанк? Во-первых. Во-вторых, уж слишком сильно ассоциировалась «сберкарта» и «сберкасса», а последнее во время развития рынка имело яркий негативный контекст. Карты — это что-то современное, стильное, модное, международное. Сберкасса же — это где стоит очередь из пенсионеров, чтобы коммуналку оплатить.

В итоге карты удавалось распространять лишь среди тех, кто от них не мог отказаться. Но сильно давить и в самом Сбербанке не хотели, предлагая клиентам и по зарплатным проектам в основном обычные Visa и Maestro/Mastercard. Даже тем же пенсионерам, что тоже было легко объяснимо — партнерство с МПС было выгодно и самому банку. Тем более, что предложить столь крупному клиенту особые условия они были готовы с радостью. К тому же быстро обнаружилась и техническая проблема — такая же, какая подрезала на старте крылья «Золотой Короне». СБЕРКАРТ была чисто микропроцессорной и магнитной полосой не снабжалась. С точки зрения абстрактного прогресса — хорошее решение: уже в 90-е было понятно, что с «полосы» нужно рано или поздно уходить. Но еще в «нулевые» весь рынок строился именно под магнитную полосу. И сами карты были гораздо дешевле — поэтому Сбербанку выпускать «чужие» магнитки стоило дешевле, чем продвигать «свою» карту при всех ее потенциальных плюсах. А когда начался переход на чипы, внезапно выяснилось, что СБЕРКАРТ радикально несовместима с решениями МПС, так что нужно серьезно выкладываться в инфраструктуру. И привязываться к технологическим разработкам самого Сбербанка, что тоже недешево. И не надеяться использовать «стандартные» EMV-чипы, поскольку СБЕРКАРТ придумана еще до появления этих совместных спецификаций Europay, Mastercard и Visa (откуда и аббревиатура), к которым позднее подключились и другие системы. Например, когда в 2008 году муссировались слухи о присоединении ВТБ к системе СБЕРКАРТ (что могло бы радикально улучшить ее позиции) назывались некоторые цифры: стоимость переоборудования каждого банкомата 3000 долларов, а цена карты — порядка семи долларов. Себестоимость «стандартной» чиповой карты в то время уже стремилась к одному-двум долларам.

Во что СБЕРКАРТ обходилась Сбербанку на старте — вряд ли кто-то расскажет даже под пытками. Но известно, что к 1995 году банк сумел выпустить всего 8 тысяч карт. На фоне даже «Золотой Короны» того времени это в чистом виде гора родила мышь — испытывая аналогичные проблемы, новосибирцы все-таки освоили 70 тысяч карт. Счет же «полосатых» Union Card или STB в те годы уже шел на сотни тысяч и даже миллионы. Но эти конкуренты с рынка ушли — зато там появились новые. И опять более дешевые!

Вот и спрашивается — зачем нужна такая локальная система, которая обходится дороже международных даже своему создателю? С точки зрения государственной безопасности — не помешала бы. Но только если государство ее и оплатит. На деле же ЦБ РФ принял воистину соломоново решение: одной ртом в 2005 году заявил, что национальную систему нужно строить на базе СБЕРКАРТ, а другим ртом тихо шепнул Сберу, что систему надо бы привести в соответствие с современными требованиями. Без чего, понятно, ничего хорошего бы не вышло. Сбер титаническими усилиями довел количество карт до трех миллионов — но и в середине «нулевых» это уже не смотрелось, а потенциальный размер рынка можно оценить по недавним показателям: 268,6 миллиона карт всего и 123,5 миллиона карт только у Сбербанка.

Непросто ПРО100

Направление модернизации было понятным — переход на EMV, что дало бы полную совместимость с большинством карт на рынке, причем в перспективе — не только местном. Необходимость ребрендинга тоже очевидна, формальное отделение системы от Сбера — тоже. Вот так и появилась ПРО100 — по окончании разработки (чем занимался Сбербанк) все выделено в отдельную компанию, отправленную в свободное плавание. В точности, как в прошлом веке Bank of America поступил с Visa — и правильно сделал. Это могло бы решить насущные проблемы, если бы... Если бы на рынке появились платежные карты ПРО100. Но на деле создатели решили привязать ее к более масштабному проекту универсальной электронной карты (УЭК).

По первым представлениям эта карта должна была выполнять и функции идентификации личности — заменяя паспорт и другие документы. Туда же интегрировалось и транспортное приложение, так что карту можно было использовать как проездной документ в регионе выдачи. Кроме того, УЭК могла использоваться и как электронный ключ доступа или цифровая подпись — при наличии соответствующего ридера, выпуск которых тоже был налажен. И, разумеется, платежные функции как неотъемлемая часть УЭК. Вот как раз «неотъемлемость» ее на старте и погубила — многие не отказались бы от электронного «документа», но не считали правильным его привязку к платежному средству. Да и потом, что это за документ такой, если его выдают не компетентные органы™, а коммерческие банки?

Поэтому и от идентификации личности пришлось вскоре отказаться. Но этот функциональный задел, ставший бесполезным, начал мешать уже платежной составляющей: платежных-то карт в кошельке может быть много от разных банков, а УЭК по определению у одного человека должна быть ровно одна. Согласно закону 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» одна-то должна быть точно — статья 26 прямо прописывала ее обязательную выдачу каждому гражданину, не отказавшемуся в явной форме от ее получения. Да еще и «горячая» смена расчетного банка не предполагалась: нельзя переподключить платежный счет УЭК — можно только перевыпустить карту, пройдя по новой все круги. Поэтому проект и показался некоторым банкам (тому же Сберу) привлекательным — гарантированный рынок сбыта в размерах взрослого населения страны.

Что называется, кто б мог подумать, что темпы выдачи карт не уменьшатся, да еще и новые ниши именно для местной системы появятся. Когда в 2014 году в качестве экстренной меры пришлось срочно придумать платежные (и ничего более!) карты на базе ПРО100, то одни лишь крымские банки за несколько месяцев эмитировали больше карт этой системы, чем за несколько лет все российские банки выпустили УЭК. От последней не то, чтоб кто-то отказывался массово — просто проигнорировали. Тем более, сложный и долгий процесс изготовления такой бесполезно-«универсальной» карты многих отпугивал: на ней печаталась и фотография владельца (что нужно было для идентификации — от которой все равно отказались), и ФИО с датой рождения, и номер СНИЛС. А занималась производством буквально пара предприятий страны, причем с жесточайшим контролем на каждом этапе, да и в самой карте систем защиты было много, что цену тоже не снижало. Но в рамках изначального проекта это было необходимо — замена документов все-таки. Раз таковая не получилось, все это стало лишним грузом. Потенциально оставалась обязательность выдачи каждому — но и это переиграли: получение УЭК так и осталась делом добровольным. В конечном итоге проект был и вовсе закрыт.

Что было бы, останься ПРО100 просто карточной платежной системой? Во-первых, карты могли бы быть очень дешевыми и выдаваться быстро — вплоть до ставшего привычном при первом обращении. Во-вторых, они оказались бы совместимы практически со всей инфраструктурой — то, чего так не хватало СБЕРКАРТ и «Золотой Короне». При этом сам Сбербанк все равно является крупнейшим банком-эквайером и владельцем крупнейшей банкоматной сети — так что его клиенты, вполне возможно, получить карту просто из любопытства не отказались бы. Когда в 2014 году такое стало возможным — точно получали. А дальше многое зависело бы от комиссий и прочих расходов —потянулись бы другие банки и не только или нет зависело бы во многом от этого. Но потенциально такое решение в качестве локальной платежной системы использоваться могло. Да и в какой-то степени использовалось — пусть и не от хорошей жизни.

Сейчас уже полностью стала историей — хотя все это было совсем недавно. Но, подчеркнем, основной проблемой тут уже была не техника — а всего лишь неправильная стратегия выхода на рынок. Сбербанку идея УЭК показалась интересной — ведь понятно, что большинство получателей этих карт выбрало бы именно его в качестве расчетного банка. Так что ожидался гарантированный рынок сбыта — ради которого часть возможных направлений развития была сразу же автоматически зарублена. Например, кредитные карты — нормальное явление на рынке, но кредитная УЭК как-то и на голову не налазит. Т. е. как платежное средство такие карты изначально оказались не универсальны. А вся прочая «универсальность» повисла тяжелым невостребованным грузом, утопив заодно с собой и ПРО100.

К середине 2014 года было эмитировано 210 тысяч универсальных электронных карт, а за несколько последних месяцев 2014 года — около 600 тысяч платежных карт ПРО100 (большая часть в Крыму — где это стало необходимым). Первое — полный провал монструозной идеи. Сам по себе небесполезный, впрочем — набитые шишки учтены при разработке электронных паспортов (почему их и нет до сих пор ;)), но в плане платежной инфраструктуры они ничего не дали. А вот эмиссия платежных карт, пусть и ограниченная, но и в очень сжатые сроки, оказалась очень интересным опытом. Хоть и проводилась как экстренное решение. Из чего можно сделать вывод — если бы Сбербанк и примкнувшие сначала вывели на рынок карты ПРО100 именно как просто платежное решение, не дожидаясь окончания работ по УЭК, то и последняя возможно выдавалась бы более активно. Да и пользы от нее было бы больше. Ну а гипотетическая эмиссия платежных карт в таких условиях могла бы свои первые миллионы «размочить» еще задолго до Крымской весны, так что вопрос создания единой локальной платежной системы сам собой ушел бы с повестки дня.

...а на четвертый день пришел лесник...

В общем и целом, 10-15 лет назад локальные платежные средства в России стали необходимы и государству, и бизнесу. Конкретным физлицам персонально — не слишком нужны как таковые, но и что-то нелокальное им тоже зачастую перестало требоваться. Просто потому, что по банковской статистике на долю трансграничных операций в 2013 году, например приходилось всего 3% карточного оборота. Из этого не следует, что 97% населения ничего за границей (физически или виртуально) не покупало — просто 97% денег по российским картам тратилось именно в России. Для кого-то при этом трансграничные транзакции все равно имели большое значение, кто-то таких вовсе не проводил. Главное — критически важными они все не являлись. Как в давнем примере с бюргером, сосиской с пивом и YouTube Premium — последний является лишь приправой к пиву, но не обязательным продуктом потребления. Значит главное — возможность купить сосиску, а не какие-то приправы. Количество выданных карт превысило количество населения, включая детей и младенцев — значит (парадоксальный вывод) у многих граждан не одна карта, а у каких-то — и не две. Так что и не обязательно, чтоб все карты имели одинаковую (или максимальную) географию использования — пусть будут разными. Кому-то местных хватит, кто-то еще и одну или несколько международных разных систем заведет. Пенсионеры, например, спокойно пользовались в основном картами Сбербанка, за границей в принципе не работающими (даже за очень условной границей — где-нибудь в Беларуси), и обделенными себя не чувствовали — вот уже миллионы потенциальных держателей.

Но спешить с «местными» картами до весны 2014 года никто не собирался. ЦБ РФ рассчитывал, что банки как-нибудь да организуются — объективные предпосылки к чему были. Впрочем, они много к чему были, но тогдашнее руководство этой структуры позднее как раз критиковали именно за слишком уж оптимистичный подход к саморегуляции и нежелание помогать невидимой руке рынка пинками зримой ноги регулятора даже тогда, когда это становилось необходимым. Банки предпочитали зарабатывать деньги привычными методами. Разве что Сбербанк и еще два десятка участников рынка ввязались в проект УЭК, который сулил гарантированный рынок сбыта — а потом оказалось, что без таких гарантий он мог бы оказаться намного большим. Остальные же после таких демаршей имели зуб на Сбер — в дополнение ко всем более ранним претензиям.

Поскольку обстоятельства изменились, пришлось форсировать события, благо уже и было кому этим заняться. Первая версия закона о национальной платежной системе в начале «десятых» принималась в абсолютно вегетарианском виде. В нее срочно внесли поправки — вернув и внутренний процессинг, и необходимость создания собственных платежных карт. В принципе, для безопасности рынка первого достаточно — но не совсем понятно было как поведут себя действующие участники. Да и в перспективе развивать собственную систему, все-таки, проще — что уже было доказано Китаем и Японией. Хотя бы в плане интеграции в части постсоветского пространства. Аналогичные процессы в Евросоюзе происходили с помощью Mastercard и Visa, но за прошедшие годы стоимость технологий снизилась, так что лучше уж было обойтись без них в таких вопросах. Тем более, без них нужно обходиться при построении системы в рамках БРИКС.

В общем, три этапа. Первый — внутренний процессинг. Второй — создание и развитие собственной карточной системы, а также ее продвижение (по мере возможностей) за пределы Российской Федерации. Третий (ставший актуальным как раз в прошлое десятилетие) разработка некарточных систем безналичных платежей. С ориентацией в первую очередь на мобильные устройства. Опять же — очень успешный пример такого подхода уже был в Китае, да и Мексика и не только двинулись по тому же пути. И разные Pay-сервисы тоже создавались чтобы в той или иной степени вытеснить физические карты — потенциально это дает массу новых преимуществ.

Для реализации этих мероприятий было создано АО НСПК («Национальная система платежных карт») — 100% дочка ЦБ РФ. Работы по первому этапу сначала были чисто техническими, а вот затем нужно было «загнать» в новые условия старых игроков. В свое время идея внутреннего процессинга в законе не прошла из-за противодействия Mastercard и Visa, причем представители обеих систем неформально обещали, что отключать банки они все равно не будут никогда. Отключение части банков произошло — возражения были сняты. Не обошлось без показательных истерик на публику и заявлений, что уложиться в отведенные сроки невозможно, да и вообще — проще вообще уйти с рынка. Однако обработка карт Mastercard и Visa в стране была переведена на НСПК в срок. Внешние же каналы связи в дальнейшем требовались уже только для трансграничных операций (т.е. когда либо карта, либо магазин иностранные) или решения специфических задач, типа токенизации на устройстве. Мало кто задумывался об этом, но, например, добавление карты к Google Pay в телефоне, это вовсе не ее копирование туда, а выпуск новой виртуалки соответствующей платежной системы. Привязываем ко второму устройству — выпускаем уже третью карту и т. п. Поэтому-то этот механизм не может работать без участия платежных систем — внутри страны он не инкапсулируется. Об этом всем мы поговорим подробно — но позднее.

Возвращаясь же к теме, на ту же схему работы перешли American Express, JCB и Union Pay. Обошлось без заламываний рук, однако и оборот этих систем на российском рынке был намного меньшим, да и сроки для них были менее жесткими — могли не торопиться до весны 2016 года. А пока шла проработка этой части, началась и подготовка ко второй — выпуску собственных карт. Которые должны были обрабатываться на тех же мощностях, да и вообще быть на столько совместимыми с другими стандартами, на сколько это возможно. Вариантов было два — взять что-то существующее или разработать новое. Претендентов на первое — тоже двое: «Золотая Корона» и ПРО100. И первое, и второе нуждалось в доработке — но она была возможна и там, и там. Технически у ЗК были некоторые преимущества, но Сбербанк был за ПРО100: все-таки его детище — прекрасно знакомое и проверенное. А все остальные банки по той же причине были против Сбербанка — и ПРО100, соответственно.

Именно поэтому решено было разрабатывать новые карты, хотя технически они, в общем-то, практически ничем не отличались от старых. Но на другое и было сложно рассчитывать — да и плюсов у такого решения не было. Что бывает при попытке продвигать несовместимые с массовыми стандартами решениями, понимали все. Тем более, изначально никто не собирался замыкаться в рамках страны. Такое возможно и при отсутствии совместимости, но потребовало бы строить инфраструктуру с нуля, а не использовать уже имеющуюся. А вот об экспансии на другие рынки при таком раскладе точно пришлось бы забыть. В общем, получилась бы обновленная версия СБЕРКАРТ, но и старая-то в итоге оказалась ненужной.

Дальше был всероссийский творческий конкурс по выбору названия и логотипа системы, а в конце 2015 года началась и эмиссия первых карт «Мир». Но это уже не история — это современность.

Вместо эпилога

Экскурс же в историю как отечественную, так и зарубежную, на этом мы с облегчением заканчиваем. Изначально он и вовсе не предполагался настолько подробным, однако для полного понимания процессов многие подробности важны. И не только применительно к карточному рынку — тенденции-то везде схожие. Например, всегда лучше сносно решить конкретную проблему, чем вбухать огромное количество ресурсов во что-то сверхуниверсальное — которое в итоге окажется из-за этого еще и неработоспособным. И технические новинки лучше внедрять не только без опозданий, но и не торопиться. Все нужно делать вовремя — иначе обязательно смежники подкачают. Вообще оглядка на рынок в целом всегда полезна — во всех вопросах. Правильный момент выхода и правильная стратегия выхода — успешный продукт. Ошибся? Провал. Несколько провалов — банкротство. Все это происходило и при развитии карточных систем во всем мире, хотя на деле и событий в российском его сегменте достаточно для иллюстраций любых постулатов. Но не стоит думать, что остальные совсем уж идеальны — как мы уже писали, сейчас наблюдается закат некоторых старейших систем: Diners Club уже не является самостоятельным субъектом рынка, да и American Express всё больше съеживается. А на первом месте и по количеству карт, и по объему проводимых платежей давно уже UnionPay — каких-то 20 лет назад в перспективности этой системы сомневались даже ее создатели. А ведь недалек наверняка и тот день, когда за второе место на рынке начнет бороться RuPay — о которой не то, что 20, но и 10 лет назад мало кто слышал.

Тем более, это в технике все просто — там хотя бы ход времени абсолютный. В экономике — относительный. Поэтому не стоит удивляться тому, что в некоторых странах свои платежные системы начали появляться еще 50 лет назад, где-то формировались в 90-е годы прошлого века, причем по инициативе снизу, а в Китае, Индии и России их фактически пришлось внедрять сверху, причем в последних двух странах уже в прошлом десятилетии. Тенденции-то общие — но вот время их срабатывания — разное: целиком и полностью определяется развитием внутреннего рынка платежей. Пока он невелик, нет нужды и в собственных системах. По мере развития они становятся не просто желательными, но и необходимыми, принимая на себя, где часть операций, а где и весь оборот целиком. А вот технически карты уже давно не могут существенно различаться — как минимум это приведет к росту накладных расходов, хотя одно из основных преимуществ локальных систем перед «международными» как раз и заключается в сокращении издержек. И, разумеется, возможности их гибкого регулирования без оглядки на какие-то внешние центры принятия решений. Однако это уже относится исключительно к финансовой сфере — технические же аспекты работы платежных карт можно рассматривать без привязки к конкретным системам. Знаешь, как работает одна из них — знаком со всеми. И это сильно упрощает понимание важных на практике деталей, к которым мы в следующих материалах и вернемся.

Остальные статьи цикла: