Всемирная истерия вокруг стартаперства не только не утихает, но и принимает все новые причудливые формы.
Что такое стартапы? В условиях, когда угадывать направления развития рынка становится все сложнее, а проводить инновационные и перспективные исследования в рамках корпоративных подразделений — все накладнее (проекты усложняются, риски провала на рынке все выше, а зарплату, аренду и пр. платить все равно надо), рискованные исследования и новые проекты пытаются вынести на «аутсорсинг» — отдать молодым энтузиастам, которые работают не за деньги, а за идею.
Далее венчурные фонды, вывесив «миллиарды инвестиций» в качестве морковки, проводят отбор среди тех, кто имеет уже готовый и работающий проект, созданный «на свои» — исключительно для раскрутки на рынке. Что, впрочем, не является гарантией успеха. Многие проекты погибают, потому что оказываются не нужны «большому» рынку, многие — из-за головокружения от успеха или общей неадекватности создателей, которые не могут адаптировать их под требования большого рынка. Те стартапы, которые чего-то добились, пытаются пристроить под крыло крупных корпораций уже за совсем большие деньги, размахивая данными о мифической капитализации. А те вместо самостоятельных исследований предпочитают купить готовые технологию/решение/команду.
Кстати говоря, почему они так делают: потому что сами панически боятся брать на себя ответственность. Ведь для венчурных (т. е. высокорисковых) проектов шанс провала высок. А покупку компании можно обставить таким количеством обзоров рынка, расчетов капитализации, аналитических докладов и пр., что никто не подкопается. Далее крупные корпорации ухитряются загубить большинство купленных проектов из-за чрезмерной бюрократизации и непонимания сути, но это уже мало кого интересует.
В общем, суть стартапа — сыграть на энтузиазме молодого стартапера и заставить его работать за подвешенную перед носом морковку будущего успеха (которого достигает ничтожное меньшинство) вместо ежемесячной скучной зарплаты.
Обида стартапера
Следовательно, стартапер должен быть реально энтузиастом и реально фанатом своего дела. Это помогает в преодолении трудностей, но приводит к чрезмерной увлеченности стартапера своим детищем с зачастую неадекватной оценкой его места в жизни современного общества. Поэтому во многих статьях, опубликованных руководителями самых разных стартапов, довольно ясно видится обида на несовершенный мир, неспособный оценить гениальность творца и революционность созданного им продукта или решения. Возникает она, как правило, когда стартап выходит из узкого круга почитателей с той же (странной) системой ценностей на большой рынок, где всем чихать на «инновационность» и «революционность», а интересуют в лучшем случае скучные расчеты экономических потерь и выгод.
Один пример стартапера, обидевшегося на неоценивших его продукт потенциальных пользователей, у нас уже был . В тексте Руслана Фазлыева, основателя Ecwid (а вы знали, что́ это — без Google/Яндекс?), размещенном аж на РБК (я знаю, почему там, но вы мне не поверите), вектор обиды несколько другой: не спишь ночей, придумываешь, обдумываешь, реализуешь варианты, а как только нащупал решение и оно заработало — бах! — его мало того что утянули, так еще и доработали так, что в результате получилось лучше, чем у тебя. Зачем стараться, мучиться, долго придумывать что-то свое, выстраданное, когда можно укра… скопировать, да еще и лучше выйдет? — как бы спрашивает нас автор. Проблема в том, что Руслан вышел на орбиту обобщений и начал давать советы космического масштаба по поводу стратегических направлений развития всей российской экономики.
Если суммировать основные тезисы исходной статьи, то это:
- Копировать — проще и быстрее, чем создавать свое: не нужно тратить время и средства на рискованные эксперименты. А так берешь уже работающее решение, и — р-раз! — у тебя такое же. «Второй» в гонке получает преимущество, т. к. может быстро повторить успешные решения, но не теряет времени на поиск и провальные варианты.
- Россия сейчас находится в положении догоняющего, поэтому свою науку проще пустить под нож, сэкономив на неудачных проектах и исследованиях, а сосредоточиться надо на «заимствовании» чужих идей и продуктов, но уж по мелочи доводить их до ума, чтобы пользоваться было просто и удобно.
Мы намеренно оставляем в стороне тезис исходной статьи о том, что инновационной деятельностью пусть занимаются лидирующие западные страны, потому что у них «другого выхода нет, все простые решения уже кончились», а также тот факт, что под термином «скопировать» молчаливо подразумевается не «лицензировать за деньги», а банально «стырить» (иначе экономически невыгодно — разоришься на лицензиях же!).
Оставим в стороне, что везде, кроме ИТ с волшебной кнопочкой F5, что-либо качественно стырить можно только при наличии собственных научных и производственных кадров, заводов для производства и, все-таки, научных лабораторий — просто чтобы разобраться, как оно там работает, и наладить процесс. Дело в том, что у нас сейчас такой исторический момент, когда хорошие ИТ-специалисты валяются буквально под ногами (многие просто не понимают, что́ бывает, когда специалистов нет. Не «хороших нет», а вообще нет) благодаря перехлестам нашей системы образования, и многим кажется, что это навсегда. Но хорошие времена заканчиваются и тут, а в других отраслях их особо и не было… Так вот, даже если оставить эти соображения в стороне, то статья базируется на трех больших заблуждениях, которые напрямую вытекают из излишнего энтузиазма автора и в значительной степени присущи всем «молодым предпринимателям» и стартаперам.
- Экстраполяция своего успешного опыта, сформированного для крайне узкой, специфической и быстро эволюционирующей отрасли, на все глобальные процессы в экономике;
- Поверхностное отношение к фактам и зависимостям. «Где-то слышал, что…» — достаточное основание для выводов, плюс отсутствие критического восприятия информации;
- Стремление подогнать окружающую действительность и факты под интуитивно сформированную концепцию, причем не укладывающиеся в нее факты и концепции просто игнорируются.
Примеры «не из той оперы»
Автор вскользь приводит достаточно много примеров вроде бы в поддержку своих тезисов, но если вчитаться внимательнее, то они либо не имеют к его концепции отношения, либо прямо им противоречат, особенно если взять контекст чуть шире.
Что сверхзвуковая авиация, что пилотируемые космические полеты были чисто имиджевыми проектами, демонстрацией научного и технологического могущества страны. Поэтому как только имиджевый эффект от сверхзвуковой авиации упал, она стала камнем на шее. «Конкорды» всегда балансировали на грани убыточности (или вообще дотировались), т. к. выигрыш во времени полета никогда не окупал проигрыш в деньгах и ресурсах. Собственно, катастрофа «Конкорда» «удачно» произошла в момент, когда эту истину (что имидж имиджем, а экономически он убыточен) активно объясняли обществу. Поэтому и рассуждения об экономической эффективности и «кто у кого что украл» для этих проектов неважны: «кто первый» — и было для них главной и единственной целью.
Корейские машины уже теснят японские с рынков, а корейская электроника японскую и вовсе победила: достаточно сравнить капитализацию Samsung и Sony. Потому ли, что у корейцев был собственный путь? Нет, потому что они верно и тщательно копировали то, что работает. Они четко понимали: лучший путь к первому месту — второе место.
Корейские автомобили (как и техника в общем) стали теснить японские не тогда, когда представляли собой дешевые, но страшненькие клоны предпредыдущего поколения японских, с устаревшими двигателями и удешевленными материалами. А тогда, когда корейцы создали свою научную базу, провели собственные исследования, разработали новые, собственные технологии, развернули и отладили производство оригинальных автомобилей. То есть тогда и только тогда, когда «свой путь» у них все-таки появился. Вот тогда их продукты стали привлекательными, а прибыль — нормальной. А выпуск «копий» чего-либо никогда не приносил сборщику большой прибыли — ее всегда забирал владелец лицензии.
Сейчас японские автопроизводители (но только пока!) имеют некоторый задел по инновациям и, следовательно, имиджу. Но и там их теснят ультрасовременные корейские модели типа Quoris. А будущее — все равно за технологиями. Будущее — это не Corolla, ее действительно снесут корейские марки. Будущее — это Toyota Prius и Mitsubishi MIEV. И капитализация Samsung выше, чем у Sony (другой неудачный пример автора) стала тогда, когда смартфоны и ноутбуки Samsung стали не только более массовыми, но и более технологичными. Провал Sony обусловлен потерей технологического лидерства, а не тем, что у нее что-то «скопировали».
В общем, бог с ними, с авиацией и космонавтикой, и даже с автомобилями. Но ведь собственную индустрию, ИТ — надо бы знать! Однако мы видим просто хрестоматийный пример шаблонного мышления: «Но и они не вполне спасают, яркий тому пример — безоговорочная победа по доле рынка системы Android, родившейся как дешевый клон iOS».
Android начали разрабатывать раньше, чем iOS, две системы разрабатывались параллельно и в секрете друг от друга, а общего у них было только то, что все хотели создать «мобильную ОС нового поколения». И если iOS действительно строилась на совершенно новых принципах, перевернувших в итоге рынок мобильных устройств, то ОС Android во многом была эволюционным продуктом и наследовала основные принципы построения настольных систем того времени (например, открытую файловую систему). Поэтому Android никак не мог быть клоном iOS, скорее уж его создатели ориентировались на устаревшую Windows Mobile.
Кстати, если говорить о клонах, то клоном iOS, скорее, стала Windows Phone, для которой «заимствовали» основные принципы архитектуры iOS, попутно переработав (я бы даже рискнул сказать — «улучшив») интерфейс и систему, убрав многие ограничения и недостатки iOS. Казалось бы: все точно по рецепту успеха! Однако ее судьба на рынке заставляет усомниться в постулате автора, что копирование — лучшая стратегия. Windows Phone до сих пор имеет долю около 2-3% рынка, которая почти не растет.
Устаревшие представления из средней школы
Еще хуже ситуация обстоит с попыткой привлечь примеры из большой политики. Получился полный набор далеких от реальности стереотипов и штампов.
Например, навязшее уже в зубах сравнение Северной и Южной Кореи исходя из того факта, что южнокорейские товары есть в магазинах. Прям вспомнился анекдот про туризм и эмиграцию. Или про мощную российскую экономику к 1917 году, что слабо соответствует действительности. Или пассаж о том, что продразверстку и плановое хозяйство западные страны отвергли… Продразверстку отверг и СССР (это вообще была чрезвычайная краткосрочная мера), что же до плана, то Европейский Союз сегодня активно использует плановое хозяйство — например, в сфере сельского хозяйства уровню бюрократического планирования и жесточайшего контроля за производством СССР мог бы только позавидовать.
И чем дальше в лес, тем толще партизаны. Цитата: «А что же работает? Работают, например, неприкосновенность частной собственности, свободы личности, независимая пресса и сменяемость власти. Но мы продолжаем искать способ построить сильную Россию раньше, чем реализуем эти принципы».
Такие пассажи в 2015 году — это ужасно. Это выглядит, как если бы человек с 1991 года проспал в анабиозе. Как если бы сейчас кто-то начал рассуждать о том, что интернет гарантирует анонимность и безопасность личных данных, а его внедрение откроет перед человечеством копилку знаний и позволит стереть границы государств и создать новое человечество.
Даже в западных странах, где эти принципы вроде бы лежат в основе государства (кстати говоря, в только что приведенной в пример Южной Корее с этими правами все… не очень), они опутаны огромным клубком ограничений и запретов. Собственность может быть изъята (зачастую даже без компенсаций) исходя из «интересов государства и общества», право ее использования может быть серьезно ограничено. Любая собственность обременена налогами, при неуплате которых собственник немедленно теряет свое имущество.
О свободах личности даже как-то неудобно говорить после, например, Абу-Грейб или тюрьмы в Гуантанамо. В последнее время вышло немало книг и исследований по поводу «независимой» прессы. Например, книга журналиста Удо Ульфкотте «Купленные журналисты», где прямо рассказывается, как формировалась культура «писать, что надо». Кстати говоря, даже французский фильм «Игрушка» с Пьером Ришаром дает хорошие предметные уроки по свободе журналистики и журналистов. Что говорить, я лично сталкивался с тем, что в ЕС перед ратификацией Ниццкого договора в СМИ очень жескто цензурировались все материалы, где его последствия описывались в негативном ключе. Все СМИ в той или иной степени получают деньги от структур ЕС, поэтому такие материалы… просто не брали в печать. По поводу давления на страны с целью принятия «правильного» решения (вплоть до того, что заставляли голосовать второй раз) можно прочитать в прессе.
Мне не хотелось бы углубляться в политические вопросы в рамках статьи на техническом ресурсе, особенно учитывая огромное количество доступной информации — думаю, ознакомиться с темой не составит труда. Что же до автора и его представлений о демократии и правах человека, то невольно вспоминается старый анекдот, когда лягушка отвечала Ивану Царевичу после поцелуя: «Вроде взрослый ты человек, Иван, а все в сказки веришь».
Впрочем, не только в базовых принципах, но и в экономике автор также предпочитает оперировать понятиями начала 90-х. Например, он пишет: «Но правда в том, что индустриализация как тренд — в прошлом. Вся сверхприбыль — в постиндустриальном мире. В который не попасть, пропустив ступеньку развития. И вкачивать деньги в инновации нам тоже незачем. Поиск технологий до́рог и не оправдан, когда их можно попросту заимствовать».
Концепция постиндустриального мира — родом из 70-х, а выходить из моды она начала уже в конце 90-х. США сейчас вовсю пытаются проводить политику «Реиндустриализации Америки», суть которой — в возвращении промышленного производства обратно на территорию США. Это стало одним из центральных пунктов предвыборной программы Барака Обамы, а Apple обещала вернуть производство своей техники в Штаты. Правда, при реализации программы государство столкнулось с серьезными трудностями, в том числе нехваткой квалифицированных рабочих. В США их практически не готовят, а зарубежные резервы уже исчерпаны.
Но больше всего меня поразило, что автор сам себе противоречит на уровне концепции: он одновременно провозглашает целью постиндустриальное общество, в котором ключевую роль играет владение технологиями, а не средствами производства, и тут же советует отказаться от процесса поиска оригинальных инноваций и сосредоточиться на копировании. Но ведь технологии генерируются научными исследованиями!
В результате получается, что «концепция развития страны» основана на нежизнеспособных штампах и стереотипах, имеет внутренние противоречия даже на уровне собственных постулатов, а примеры из практики не поддерживают, а прямо опровергают ее основные тезисы.
Чем плохо копирование без плана развития
Чем плох предлагаемый автором путь? Для начала, приведенный им пример в который раз играет против него: «Как и в велоспорте, вторым ехать проще». Вторым ехать проще (и то, только держась прямо за лидером), но если будешь ехать вторым, то так вторым и приедешь. И хорошо если вторым, если перед финишем не обгонит кто-то, кто не пожалел сил на подготовку к рывку. При этом все деньги и вся слава (которая тоже конвертируется в деньги) достаются победителю в конкурентной борьбе, второй и последующие вынуждены довольствоваться остатками. Копирующий чужие решения может конкурировать лишь за счет более низкой цены, так что о высоких прибылях и достойном уровне жизни рабочих (а ведь это вроде как основная цель отказа от инновационных проектов?) можно забыть. То есть даже прямых целей концепция не достигает.
Но и это не все. Копирование как способ организации экономики работает до тех пор, пока вы находитесь в хороших отношениях с тем, у кого копируете. Если же эти отношения испортятся, то в лучшем случае вы потеряете источник легального копирования, а в худшем — к вам применят санкции за нелегальное. Причем это могут быть и политические санкции государств (см. Крым), и экономические ограничения частных компаний (см. Яндекс vs. Google).
Вроде бы можно привести в пример Китай и других производственных монстров Юго-восточной Азии. Однако (я намеренно огрубляю, чтобы было видно тенденцию) рецепт успеха везде был примерно одинаковый: ограничить или вовсе отменить гражданские свободы, ввести драконовские законы, согнать население в трудовые лагеря, лишив их элементарных удобств ради экономии, и собирать, собирать, собирать по 20 часов в день американские айфоны (автомобили, радиолы, телевизоры, холодильники) за копейки — в обмен на то, что американцы будут делиться знаниями, строить фабрики, обучать персонал, организовывать эффективные производственные процессы (последние, да, можно стырить, тут автор прав. Но какой ценой?).
При этом пока все собирали айфоны, государство отбирало самых умных и отправляло их за свои деньги учиться в американские университеты. По возвращении сажало их в лаборатории и заставляло изучать айфоны и технологии их производства. И только когда китайцы научились изобретать и работать, только когда они сумели создать свои Oppo и Xiaomi, когда корейцы научились не только правильно обводить iPhone, но и производить процессоры для Apple, а также сами разработали Exynos, когда все научились и дорабатывать старые лицензированные двигатели Mitsubishi до современных уровней экономичности и мощности — только тогда Китай (как до него Тайвань, Южная Корея, Сингапур) выбрались из глобальной нищеты, смогли повысить уровень жизни населения и наконец поставить адекватный ценник на свою технику. Нам этот путь предлагают? Или стать офшором для контрафактного ПО с крадеными алгоритмами?
И не будем забывать о том, что в отсутствие собственной системы обучения, когда «копируешь решения», включая схему управления, производственные процессы и пр. без понимания, как это все работает, в результате просто оказываешься намертво привязанным к этой системе навечно. Без возможности что-либо изменить. Все уйдут вперед, а «скопированные решения» прошлого десятилетия так и останутся. Я не намекаю на автомобилестроение времен СССР, но…
«Но в главном-то он прав!»: что делать
И тем не менее, автор интуитивно правильно чувствует, где у нас главная проблема. «Нам не нужны инновации. Нам нужны улучшения. Последовательные, небольшие. В том, как работает ваш бизнес. В том, как вы прислушиваетесь к клиентам. В том, как вы убираете ненужную работу и формализм. В том, как обучаете людей. В том, как мы все организуем заботу о своем дворе, улице и городе. В том, как учимся жить вместе как социум. В том, как заимствуются лучшие практики из стран и компаний, в которых они доказали эффективность».
И правда, зачастую, создав прорывную технологию, мы не можем на ее базе построить конечный продукт, который нормально работает и которым удобно пользоваться. На Западе этой проблемы во многом нет, потому что там понимают: клиент платит за решение, а не за концепцию, и решение должно быть красивым само по себе. Если помните, в фильме «Назад в будущее» Док объяснял, почему он поставил машину времени на спортивный автомобиль: «Я подумал, что если уж путешествовать во времени, то стоит это делать стильно!» В СССР из-за дефицита и планового распределения проблема сбыта не стояла, так что подход «и так возьмут» только в последние годы начинает сдавать позиции.
Действительно, научные исследования отнимают много денег, времени и сил. Действительно, они не всегда приводят к успеху. Действительно, даже при их успешности у нас зачастую не хватает культуры производства для того, чтобы превратить инновационную технологию в красивый и удобный в работе продукт.
Но это не повод разваливать всю систему научных исследований просто ради того, чтобы сегодня сэкономить немножко денег. Краткосрочная выгода будет небольшой, а вот долгосрочные негативные последствия даже сложно правильно оценить, но то, что они будут большими — вне всякого сомнения. На простом «заимствовании» далеко не уедешь: либо промышленность и специалисты деградируют до такого состояния, что даже скопировать что-либо будут не в состоянии (за исключением случаев, когда «белые люди» построят завод и обучат работников), либо придется-таки восстанавливать научные учреждения и вкладывать деньги в перспективные исследования — просто для того, чтобы иметь возможность разобраться, что и как «копировать», и наладить производство.
Причем, что прискорбно, мы уже несколько раз проходили этот путь, когда от науки и перспективных исследований сначала отказывались (1917, 1991 гг.), а потом их приходилось восстанавливать по́том и кровью, неся существенные дополнительные затраты и не получая никакой прибыли и отдачи — просто чтобы догнать остальных. Вот в этой ситуации копирование может быть способом. В свое время мы начали после войны новый этап развития авиации с копирования Ту-4, но мы не прекращали научный поиск. Поэтому у нас появился Ту-144. Поэтому у нас был первый спутник и первый космонавт на земной орбите и в открытом космосе. Так что копирование — вполне себе метод, но только на ограниченном историческом этапе и при четком понимании, как и для чего это делается.
Да, с превращением инноваций в продукты у нас были и есть проблемы. Но это не повод отказываться от инноваций, это скорее повод развивать производство финальных изделий. И помнить: если вы хотите в перспективе стать лидером и действительно зарабатывать деньги на знаниях и технологиях в рамках «постиндустриальной экономики» (а только лидер зарабатывает основные деньги, остальные довольствуются остатками) — вам и вправду необходимо тщательно изучать существующие решения, но вкладывать деньги и в собственные научные и прикладные исследования также необходимо. И тогда в какой-то момент накопленные знания, навыки, ресурсы и опыт людей позволят начать создавать свои собственные, оригинальные решения.
P. S. Зачем это все?
Напоследок хотелось бы ответить на вопрос: а чего вообще заниматься разбором какой-то там очередной статьи?
Есть несколько причин. Во-первых, эта статья хорошо иллюстрирует, как взаимодействуют с миром стартаперы и прочие «молодые энергичные предприниматели», пытающиеся допилить мир до своих незрелых представлений, хотя надо бы наоборот. Во-вторых, это статья «успешного стартапера» на довольно посещаемом ресурсе, ориентированном на бизнес-аудиторию, что заметно поднимает к ней доверие, особенно среди молодежи и таких же предпринимателей. В-третьих, таких статей выходит немало, и в результате они могут повлиять на общественное мнение — и не в лучшую сторону.
Движимый личной обидой за то, что у него «стибрили» какое-то лично внедренное техническое решение, автор выдвигает глобальную концепцию под девизом «раз работает для сети булочных в нашем микрорайоне — значит, сработает и для всей промышленности страны, включая авиастроение и космос», с негодной аргументацией и алогичными выводами. Дальше такие статьи накапливаются, как снежный ком — и постепенно у всех участников «тусовки стартаперов» появляется уверенность в правильности этой точки зрения, раз ее все разделяют.
Будем надеяться, что подход «зачем вкладываться в университеты, лучше сразу брать на работу людей с высшим образованием по объявлению» при полном нежелании понимать, откуда берутся люди с высшим образованием, не получит широкого распространения. Но мнений «Зачем нужен МГУ, когда можно перевести Coursera? Зачем они тратят деньги на университеты? Ведь их же можно раздать пенсионерам!» потихоньку становится все больше. И не дай бог их сторонники получат влияние на политику образования. Потому что добившись копеечной выгоды сейчас, мы в будущем получим огромное количество долгосрочных проблем и такие затраты на восстановление от последствий, что страшно представить.
А вообще, становится грустно: эти ребята молоды, креативны, они генерируют контент. Кому какая разница, что статья вся набита ошибками и стереотипами? Она вышла, ее прочитали, и читателей у нее всяко больше, чем у этого скучного разбора с опровержениями. В этом, пожалуй, еще одна большая беда стартап-экономики молодых. Быстрее, красивее, тяп-ляп, чтобы был веселенький интерфейсик, а что там внутри — господи, да какая разница?! Только вот куда мы придем с таким багажом?
