Зло победило: 7 актеров, которые пробовались на роль супергероев, но стали отличными злодеями

Когда Том Хиддлстон впервые пришел на пробы к Кеннету Бране, он всерьез рассчитывал на роль Тора: мускулы, молот, скандинавский эпос — идеальный набор для амбициозного актера. Но режиссер, впечатленный театральной техникой Хиддлстона, увидел в нем не громилу, а тонкого интригана. Так возник Локи — персонаж, чей шарм, ранимость и трагедия перевесили любую грубую силу.

Хиддлстон превратил Локи из заурядного «врага второго плана» в полноценную противоречивую фигуру: злодей с комплексом брата, жаждущий признания и любви. Это воплощение многослойности — ирония, сарказм, вдруг проступающая душевная боль — сделало Локи одним из самых популярных персонажей киновселенной Marvel. Его эволюция — от антагониста к антигерою и даже к трагическому спасителю в собственном праве — доказала миру: хорошо сыгранный злодей может сверкать ярче героев.

Киллиан Мерфи проходил пробы на Бэтмена в «Бэтмен: Начало» — и его намерения были очень серьезны: актер выходил в костюме, смотрелся в гриме, тестировал движения. Но Кристофер Нолан, мастер искать натуралистичность и подлинность, понял, что Мерфи несет иную энергетику — не рыцаря-титана, а холодного, расчетливого манипулятора. Так появился доктор Джонатан Крейн, известный, как злодей Пугало.

Мерфи сделал из Пугала не клоунскую карикатуру, а хладнокровную пугающую тень. Его спокойный голос, узкие глаза и методичная манера разговора превращают токсин страха в нечто осязаемое. Нолан использовал Пугало как литературный инструмент: показать, насколько легко рушится социальная ткань под воздействием страха. Мерфи получил роль, которая сшила трилогию от первого фильма до последнего — и закрепила за актером репутацию глубокого драматического игрока.

Ли Пейс пришел на пробы для «Стражей Галактики» и был одним из кандидатов на роль Питера Квилла. Его голос, статность и харизма сулили интересную интерпретацию героя, но продюсеры Marvel искали героя с ноткой «небрежного обаяния» — так в проекте оказался Крис Прэтт. Пейс же получил второй шанс в образе Ронана Обвинителя — фанатика, который не знает шуток и потому выглядит особенно страшно.

Ронан — это пример злодея «старой школы»: мотивация сродни религиозной, фанатизм не позволяет вести переговоры. Пейс наполнил персонажа монолитностью: в кадре он — как булыжник, от которого отскакивают шутки и сарказм героев. Впоследствии роль обрела дополнительные краски в камео и в небольшой роли в «Капитане Марвел», но главный эффект был достигнут сразу: Ли Пейс сделал так, что у компании галактических клоунов-мстителей появился настоящий враг. Жуткий и сильный.

Сэм Рокуэлл был в числе актеров, рассматривавшихся на роль Тони Старка — и его «почти взяли» оказалось важным: Джон Фавро увидел в нем комедийный потенциал и, возможно, немного безумия. В результате Роберт Дауни-млflibq стал Железным человеком, а Сэм вернулся dj второй части, чтобы сыграть Джастина Хаммера — забавного и немного жалкого конкурента Старка.

Рокуэлл сделал из Хаммера сатирический памфлет на корпоративную алчность: его герой — не мастер коварства и не гений-злодей, а мелкий капиталист, пытающийся купить себе значимость. Впрочем, его сцены — танцевальная постановка, глупое торжество, нервный смех — запомнились публике больше многих иных сцен в фильме. Иногда второстепенный «комический» злодей оказывается куда живее, чем монотонный «всемогущий» антагонист.

Николас Холт пришел на просмотр для роли Кларка Кента — и… проиграл много менее известному и харизматичному актеру. Но Ганн увидел в Николасе союз интеллекта и хладнокровия — и предложил Холту роль Лекса Лютора. Результат оказался впечатляющим: Холт показал Лютора не просто как «злодея-ученого», а как менеджера власти, человека в дорогом костюме, чей интеллект превращен в хладную машину влияния.

Холт играл роль, балансируя между обаятельностью и зловещей расчетливостью: его Лютор — это корпоративный демон, чьи мотивы прикрыты официальной риторикой. Такой подход удачно вписался в современную модификацию Супермена — где главный конфликт происходит не столько в уличных рукопашных схватках, сколько в офисных и политических дебатах.

Себастиан Стэн пробовался на роль Стива Роджерса, но вместо этого получил историю с куда большим драматизмом. Баки Барнс — друг, товарищ, солдат — стал жертвой «перепрошивки» и инструментом Гидры. Его становление как Зимнего солдата — одно из сильнейших эмоциональных решений Marvel: здесь злодей не выбрал сторону — Зло решило за него.

Стэн подарил персонажу трагедию, наполнил его взгляд проблесками памяти и чувствами, которые прорываются сквозь мозговой контроль. По мере развития сюжета Баки трансформируется: от инструментальной угрозы до искупившего грехи героя. Это одна из тех редких ролей, где антагонист остается с нами не из-за злобы, а из-за боли и возможности исправить ошибки.

Самый известный пример «переключения» — история Хита Леджера и «Темного рыцаря». Леджер рассматривался на роль Бэтмена и даже общался с Ноланом, но в итоге сам настоял на том, чтобы сыграть Джокера — пожалуй, самый правильный творческий выбор в современной киноистории. Его интерпретация — анархия до мозга костей, безумие как мировоззрение — изменила правила игры: злодей перестал быть карикатурой, он стал осязаемым воплощением философии разрушения.

Работа Леджера удостоена «Оскара», но важнее другое: он показал, что порой отказ от венца героя — это шанс стать тем, кто переживет сам фильм. Джокер от Леджера — не просто преступник, это образ эпохи, зеркало социальных ран и ответ на вопрос: что происходит, когда порядок рушится и уступает хаосу?