Куда исчезли компьютеры-клавиатуры и почему они не вернутся

Многие ветераны компьютерной революции говорят, что это было волшебным чувством. Берёшь увесистую пластиковую клавиатуру, подключаешь её парой проводов к телевизору и блоку питания, щёлкаешь тумблером, и вот на экране появляется заветная строчка «Sinclair Research» или логотип какой-нибудь диковинной операционной системы.

ZX Spectrum, Commodore 64, Amiga 500, Atari ST — целая эпоха персональных компьютеров прошла под знаменем форм-фактора «всё в одном корпусе с клавишами». Даже шестнадцатибитные, IBM-совместимые машины вроде Tandy 1000 HX не брезговали таким исполнением. Вся мощь — вычислительная и игровая — была у тебя буквально под пальцами. Подключил к любому экрану — и получил рабочую станцию и развлекательный центр в одном лице.

Сегодня, в эпоху тотальной миниатюризации, когда мощнейший процессор можно уместить на кончике мизинца, казалось бы, сам бог велел вернуться к истокам. Представьте: элегантная механическая клавиатура, которую достаточно подключить к монитору — и вот у вас полноценный десктоп без громоздкого ящика под столом. Звучит логично и даже соблазнительно.

Но оглянитесь вокруг. Где такие устройства? Их нет. Совсем. Ни в масс-маркете, ни в виде нишевых продуктов для энтузиастов. Словно эту идею выжгли калёным железом из сознания инженеров и маркетологов. Почему так вышло? Давайте разбираться, попутно развеивая популярные мифы.

Миф №1: всё дело в 3D-ускорителях и слотах расширения

Первое и самое очевидное объяснение, которое приходит на ум: всему виной прогресс, который просто перестал влезать в тонкий корпус. В девяностые наступила эра 3D-графики, и в системные блоки начали массово устанавливать 3D-ускорители вроде легендарных 3dfx Voodoo. К ним добавились звуковые карты, модемы, сетевые адаптеры — всё требовало отдельных плат расширения и, соответственно, слотов на материнской плате. А куда всё это добро прикажете вставлять в плоскую клавиатуру? Кажется, вот и ответ: формат умер, потому что стал слишком тесным для амбиций нового железа.

Но тут есть один крайне любопытный нюанс, который рушит всю стройность этой теории. Давайте вернёмся в восьмидесятые и посмотрим на те самые ранние IBM PC и их клоны. Чтобы такой компьютер в принципе заработал и стал полезным, в него нужно было установить не меньше плат, чем в игровую машину девяностых. Судите сами: видеоадаптер (MDA/CGA, позднее — EGA), контроллер гибких дисков, контроллер жёсткого диска (если он был), мультикарту с COM- и LPT-портами. Возможно, звук. Список внушительный. И ничего, производители как-то умудрялись выпускать IBM-совместимые «клавиатурники».

Секрет был прост: большая часть жизненно важных контроллеров была изначально распаяна на материнской плате. А для «бонусов» и специфических апгрейдов инженерам вполне удавалось разместить внутри корпуса два, а то и три полноценных слота расширения стандарта ISA. Да, это требовало определённой конструкторской смекалки, но не было неразрешимой задачей. Так что дело не в количестве плат как таковых. Форм-фактор мог бы адаптироваться, если бы проблема была только в этом. Значит, копать нужно глубже.

(полу)Миф №2: такой формат просто оказался неудобен

Хорошо, если дело не в слотах, может, такой формат просто оказался неудобен? Сегодня нам, привыкшим к свободе, сама мысль о неразделимых клавиатуре и «системном блоке» кажется дикой.

Я хочу подвинуть клавиатуру ближе, отодвинуть дальше, положить на колени. Я хочу заменить стандартную мембранную «доску» на эргономичную волнистую или громко щёлкающую механику.

А тут — никакого выбора. Популярный полумиф гласит, что в какой-то момент пользователи массово осознали, насколько важна такая свобода, и проголосовали кошельком за раздельные компоненты.

Но и в этой версии есть изрядная доля лукавства. Вспоминаем эпоху восьмибитных машин. Миллионы людей по всему миру часами писали код, играли и работали на своих Commodore и Spectrum, и никого не смущала монолитность конструкции. Никто не выходил на демонстрации с плакатами «Дайте нам свободу выбора клавиатур!». Всем было удобно, и это было стандартом де-факто.

Списывать гибель целого класса устройств на внезапное коллективное прозрение в вопросах эргономики — значит, как минимум, сильно упрощать картину и приписывать пользователям прошлого наши сегодняшние привычки и требования. Причина была куда более прозаичной и технической.

Миф №3: всё дело в цене

Третий популярный тезис апеллирует к экономике: якобы производителям стало банально дешевле штамповать миллионы стандартных безликих «башен», в цену которых клавиатура бы НЕ входила, чем для каждой новой модели разрабатывать и отливать из пластика уникальный интегрированный корпус. На первый взгляд, звучит правдоподобно: унификация всегда ведёт к удешевлению.

На самом же деле, такое утверждение — очередная попытка найти простое объяснение для сложного явления. История всё расставляет по своим местам. На пике популярности Commodore 64, когда компания продавала миллионы этих машин, себестоимость производства одного экземпляра не превышала 100 долларов, а по некоторым данным, опускалась до 50-70 долларов. Именно низкая себестоимость позволяла Commodore вести агрессивные ценовые войны и постоянно снижать розничную цену.

Интеграция, вопреки мифу, наоборот, экономила деньги: не нужен был отдельный дорогой металлический корпус для системного блока, отдельный корпус для блока питания, не требовались лишние соединительные кабели и разъёмы. Главную стоимость всегда составляли чипы — процессор, память, видео- и аудиоконтроллеры, — а не пластиковая «скорлупа». Формат умер не потому, что был дорог. Он умер потому, что стал технически нежизнеспособным.

Что возвращает к вопросу: кто виноват?

Реальная причина №1: неумолимый рост TDP

А вот теперь мы подбираемся к настоящим причинам. Если внимательно посмотреть на хронологию, то закат эпохи «клавиатурников» удивительно точно совпадает с моментом, когда центральные процессоры впервые потребовали активного охлаждения. Пока чипы были «холодными» (их тепловыделение не превышало нескольких ватт), их можно было размещать в любом, даже самом тесном и плохо вентилируемом корпусе. Небольшого пассивного радиатора или даже простого распределения тепла по плате было достаточно.

Но затем гонка мегагерц и усложнение архитектуры сделали своё дело. Появились процессоры Intel 486DX2, а затем и первые Pentium. Их тепловой пакет (TDP) резко подскочил и перевалил за критическую отметку, требующую установки не просто радиатора, а радиатора с вентилятором. И в этот самый момент плоский, почти герметичный корпус клавиатуры из удобного и компактного решения превратился в раскалённую сковородку.

Инженеры столкнулись с фундаментальной физической проблемой: как эффективно отвести десятки ватт тепла из очень ограниченного пространства, которое для этого совершенно не предназначено? Куда ставить вентилятор? Откуда ему забирать холодный воздух и куда выбрасывать горячий, чтобы не обжигать пользователю руки? Можно было, конечно, превратить клавиатуру в ревущий, высокий, перфорированный ящик, но тогда терялся весь смысл. В итоге инженеры сдались и сделали единственно верный выбор — вынесли горячие компоненты в отдельный, просторный и хорошо продуваемый корпус.

Реальная причина №2: право на кастомизацию и ремонт

Вторая реальная причина тесно связана с первой, но лежит скорее в области психологии и практики использования. Компьютер стремительно переставал быть утилитарным предметом, где можно кастомизировать «ящик», но никого не волновал ни тип клавиатуры, ни форма мыши. Люди захотели свободы. Кто-то открыл для себя магию механических клавиатур с их чётким тактильным откликом. Другим для долгой работы требовались эргономичные, разделённые модели. А кто-то просто хотел иметь возможность заменить залитую колой клавиатуру, не выбрасывая при этом весь компьютер целиком.

Формат «всё в одном» напрочь лишал пользователя этой гибкости. Ты был бы привязан к той клавиатуре, которую выбрал производитель — не всегда удобной или надёжной.

К тому же, поломка одной-единственной клавиши или выход из строя её контроллера влекли за собой сложный и дорогостоящий ремонт всего устройства, если он вообще был технически возможен. Разделение системы на независимые модули — системный блок, монитор, клавиатура, мышь — оказалось банально практичнее, надёжнее и выгоднее для конечного потребителя. Свобода выбора и простота ремонта победили интеграцию.

Контрольный выстрел: явление ноутбука народу

Если рост TDP и жажда кастомизации были двумя пулями, тяжело ранившими формат «компьютер-клавиатура», то контрольный выстрел в его голову сделал прямой идейный наследник — ноутбук. Он появился и предложил миру ровно ту же концепцию «всё в одном», но сделал её на порядок, на голову лучше, доведя до абсолюта.

Ноутбук не просто скопировал идею, он её переосмыслил и дополнил самыми важными элементами, которых так не хватало его предшественнику.

• Во-первых, у него был встроенный экран. Больше не нужно было оккупировать семейный телевизор или покупать отдельный дорогой монитор. Открыл крышку — и работаешь где угодно.
• Во-вторых, и это главное, у него была батарея. Компьютер впервые в истории стал по-настояшему мобильным. Его можно было взять с собой в кафе, в институт, в поездку. Клавиатурный моноблок, при всей своей компактности, всё равно был намертво привязан к розетке и внешнему дисплею.

При этом ноутбук не терял в универсальности. Никто не мешал принести его домой или в офис, подключить к большому внешнему монитору, удобной мыши и даже, если есть такое желание, внешней клавиатуре, мгновенно превратив его в стационарное рабочее место. Он мог быть и мобильным помощником, и сердцем настольной системы.

Таким образом, ноутбук не просто занял пустующую нишу «клавиатурника» — он её полностью поглотил, переварил и расширил до неузнаваемости. Он сделал саму идею стационарного компьютера без собственного экрана и аккумулятора практически бессмысленной для тех, кто ценил компактность. Зачем покупать «половинку» решения, если можно получить всё и сразу?

Заключение. Выбор без выбора

Подводя итог, можно с уверенностью сказать: чуда не случится, и компьютеры-клавиатуры не вернутся в нашу жизнь. Современное десктопное железо, особенно игровые видеокарты и мощные процессоры, банально не влезет в такой корпус по физическим габаритам и не выживет в нём из-за чудовищного тепловыделения, измеряемого уже сотнями ватт. Инженерные законы неумолимы.

А есть ли смысл пытаться выпустить на рынок «ноутбук без экрана и батареи» на мобильном процессоре и видеокарте? Абсолютно никакого. Этот рынок полностью и с огромным запасом закрыт обычными ноутбуками и портативными рабочими станциями.

Благодаря гигантским объёмам производства (экономике масштаба), стоимость экрана и аккумулятора в конечном устройстве, с точки зрения оптовика, невелика на фоне «заградительного» прайса CPU, GPU, а в последнее время — и системы охлаждения, если речь о дорогих моделях с испарительной камерой. Попытка убрать их не даст существенной экономии, но создаст нишевый, неудобный и мало кому нужный продукт.

В итоге у современного пользователя, как в старом анекдоте, осталось только два стула. Хочешь максимальной мощности, безграничной модульности, возможности апгрейда и тихой работы — берёшь классический системный блок. Хочешь компактности, мобильности и решения «всё в одном» — берёшь ноутбук. Третьего стула — того самого, легендарного, в виде компьютера-клавиатуры, — в этой комнате больше нет. Его распилили на дрова ещё в конце девяностых, и никакая ностальгия не соберёт его заново.

Изображение в превью:
Автор: Luca Boldrini (CC BY 2.0)
Источник: www.flickr.com