«Новые приключения янки при дворе короля Артура» — попытка понять перестроечное кино

Всегда любил экранизации советскими классиками произведений классики мировой. Ответственный подход в одних случаях, творческий взгляд — при других. Ожившая страница текста, который вы прочли в детстве, или разного качества его интерпретация. Разумеется, у этих попыток бывали провалы, но смотреть на них было неожиданно интересно, как и на провалы зарубежных студий в экранизации уже нашей классики. Даже если вы не разделяли взгляда творца на предмет, всегда было интересно помечтать, что можно было бы исправить, находясь на его месте. Многое ли изменилось в этом подходе на закате советского кинематографа?

О классике и ее экранизации

«Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» — классическое произведения Марка Твена, и основоположник шуток про «попаданчество», через который тонкой нитью проложена критика произвола власти на примере средневекового феодального общества. Неподражаемый юмор вперемешку с описанием тяжелой действительности. Книга была многократно экранизирована, в том числе неоднозначным советским и украинским режиссером Виктором Гресем.

Мы не раз видели попытки перестроить классику, в том числе и привнесением в него аллюзии на современность и становлением во главу угла ее актуальных вопросов. Из удачных примеров в голову приходит «Конан-Варвар» 1982 года. Однако сами вопросы — всегда фон для истории. Я люблю иногда потратить время на такие картины, хоть и понимаю, что оригинал не переступить даже лучшим из них. Но в случае с картиной Греся в дело вступает моя предвзятость к мании прямого изобличения перестроечного кино. Когда авторы не пытаются окольными путями навести зрителя на дорожку, пройдя по которой, он может сам дать ответы на все задаваемые ему вопросы, вместо то чтобы кидать готовые ответы прямо в лицо.

Впечатление

Снят фильм в непростые времена, когда советским режиссерам обязательно нужно было подстраиваться под стиль Тарковского. Попыток передать настроение книги в фильме не наблюдается. Режиссеры словно бы боялись этого. Боялись прослыть теми, кто работает с материалом, вместо того чтобы отталкиваться от него. Как часто и главное для какой аудитории картины покажутся хотя бы сопоставимыми по качеству с оригиналом их интересовало в последнюю очередь. Это были времена максимального высокомерия творцов, когда слова «я так вижу» приобрели максимально уродливую форму, и улетали далеко прочь от желания выстроить диалог со зрителем. Попробовать поймать ход авторской мысли иногда может показаться интересным, но в плюс ли это идет самому автору?

Сказать, что режиссер не старался и халтурил невозможно, но на что ушли его усилия? Вступительные титры напоминают начало дешевого боевичка девяностых годов, а развернувшаяся картина пейзажей раннесредневековой Англии навела меня на мысль, что я по ошибке запустил «Трудно быть Богом» 1989 года. А вот последующие события плавно перетекают в перестроечный хоррор. И надо отдать должное визуальному стилю: показать самолет глазами средневекового рыцаря режиссеру удалось, он получился действительно страшным, особенно если дать волю воображению и поставить себя на место рыцаря. Визуально неплохо удался поединок рыцарей в латном доспехе во второй части фильма. Крупицы информации часто подаются гипнотизирующе растянутыми сценами, но нить повествования при этом сохраняется, за происходящим можно проследить по игре актеров и коротким фразам.

У режиссера явно было большое желание выдать на экране весь заснятый материал, поставить побольше сцен, но вот желания выстроить между ними связи соединить в историю уже не наблюдается. Такие фильмы можно начать смотреть с любого момента. Ощущение, что вы находитесь в движении или, возможно, что-то упустили — отсутствует. Я ни разу не отмотал назад ни одну сцену. А вот желание промотать вперед бессмысленно растянутый клип не покидает весь просмотр. Вроде как постановка должна рисовать образ персонажа, но на деле напоминает книгу Джека из кубриковского «Сияния». И если честно я просто не знал какие кадры лучше подойдут для скринов и поэтому надергал их рандомно.

Авторский подход

Гресь серьезно подошел к экранизации романа. В буквальном смысле. От шуток первоисточника не осталось и следа, из-за чего культовые сцены выглядят затянуто и неуместно. Это как убрать юмор из Зловещих Мертвецов 3. Отказавшись применять юмор Марка Твена, режиссер не предложил своего. Отказавшись от мысли и идеи писателя, он даже не попытался визуализировать свою. Идея опасности знаний современного человека в руках неготовых обладать им неплоха и даже по-своему актуальна, но на экране ее нет.

Сцены фильма эмоций не вызывают совсем, какие бы трогательные и чувственные они не были. Персонажи не создают ощущения живых людей, в каких бы событиях они не принимали участия. Король Артур инкогнито, путешествующий в обносках, чтобы познать долю простого человека, попадающий в рабство, и в трогательной сцене возвращающийся домой? Совершенно невыразительное событие, служащее фоном для диалога автора с самим собой. А как вам поразительная способность перестроечных режиссеров снимать обнаженку так, что от нее клонит в сон? Наверное, других таких мастеров не было в мире.

Интересно вывернута мораль «попаданчества». О том, как человек с багажом известных знаний попадает в сказочный мир и не только лишается своей мечты, делясь приобретенными на многие годы вперед знаниями, но и отбирает ее у социума, в котором оседает. Но сама идея не показывается, а только рассказывается. Герой фильма не успевает ничего сделать, как против него все ополчаются и объявляют, что он здесь лишний. Мы не видим ни его деяний, ни их последствий: другие персонажи фильма, волей авторов, уже все знают наперед.

Влияние перестройки

Перестроечное кино было уникальным явлением в истории индустрии. Когда гениальнейшие творцы знаменитой на весь мир школы вдруг решили отдаться своей самой безумной стороне, развлекаясь как могли. Если вы, как и я, росли в девяностые, то возможно помните их влияние на впечатлительную детскую психику. Куда более сильное, чем влияние западных фильмов ужасов, которые мы все смотрели. Но в попытке избавиться от лоска профессионального кино, перестроечное творчество само превратилось мишуру для подростков. Я не забыл, как покупался подростком на прямолинейные образы и мысли, на попытки имитации стиля Тарковского, и во мне все еще живет та искорка, что тяготеет к этой мишуре. Но предложить моему восприятию взрослого оно больше ничего не может. Я просто не могу не сравнивать его с кино, которое снимали десятки лет до них, и через которое подавали те же идеи гораздо тоньше и с большим уважением к интеллекту зрителя.

В кино Виктора Греся присутствует линия повествования и основная мысль, но при этом отсутствует связь и переходы между сценами. Как раз построением их в своей голове автор и предлагает заниматься зрителю вместо того чтобы с комфортом потратить время на комментарий к фильму. А ведь как часто мы видим, что этот комментарий (к фильму ли к книге) от обычного потребителя может быть не менее глубоким нежели сам фильм. Как вдохновение, подаренное творцом, позволяет мысли человека раскрыться. И мы любим эти комментарии зачастую не меньше самих творений. Какое же это высокомерие: сделать из фильма один большой комментарий к собственной так и не созданной картине; занимать наше время его ответами на вопросы, которые он задает самому себе.

Вывод

Мне всегда нравился авторский артхаусный бред в стиле Еко Таро. Я легко переношу затянутые немые сцены под некомфортное музыкальное сопровождение. Люблю, когда авторская мысль заходит в какой-то нелепый тупик. Когда произведение нужно пересиливать. Но безумие авторской мысли должно существовать в аналогичном по уровню авторском мире с безумной логикой, а его креатив должен просматриваться во всех деталях. Просто в вакууме авторское безумие существовать не должно. Перестроечные фильмы в этом смысле являются заурядно скучными. Если вы любите перестроечный треш и формулу «так плохо, что хорошо», то даже в этом случае фильм сложно порекомендовать. Плох этот фильм заурядно.

Именно высокомерие стало проклятием перестроечного кино. Автора всегда может посетить мысль, которую он может обличить в форму эмоционального путешествия для зрителя, может вдохновить его не только самой мыслью, но и путешествием по ней на собственной мысли, которая придаст искры для человека, вдохновит его на общение с автором. Если же автор полагает, что его собственная мысль автоматически имеет большую ценность, чем ответная мысль его зрителя, то имеет ли он права называться творцом?